Украинские беженки открыли салон красоты в Брюсселе, столице ЕС, в пяти минутах ходьбы от зданий Еврокомиссии и Совета ЕС. Пока он находится в полуподвальном помещении внутри большого центра интеграции беженцев "Украинские голоса". Но уже официально работает и платит налоги.
Цены в салоне, по словам мастеров, на 20–30% ниже средних по Брюсселю: маникюр стоит 35–40 евро — при том, что в других салонах за него берут 60 евро. А раз в месяц в салоне проходит "День красоты", когда услуги для беженцев из Украины предоставляются бесплатно.
Все работницы салона — украинки, которые нашли убежище в Бельгии после полномасштабного вторжения России.
Виктория приехала в Брюссель из Чернигова с тремя детьми в марте 2022 года и с тех пор не была дома. Она занимается восстановлением волос.
"В Чернигове, когда мы уезжали, было очень страшно. У меня воспоминания — как кошмар", — признается она.
В Украине официально Виктория никогда не работала — была в декрете. В сфере красоты нашла себя уже в Бельгии.
"Я здесь прошла обучение. И я очень-очень рада, потому что моя жизнь изменилась в лучшую сторону, на сто восемьдесят градусов, — рассказывает женщина. — Я очень рада, что решилась на эту профессию. И теперь сама обучаю — за год я обучаю уже десятую ученицу".
Ученица Виктории Леся Сирбу родом из Одесской области. На курсы по кератиновому восстановлению волос она приехала из Германии, где сейчас живет с двумя детьми.
"Я решила найти такую работу, которую могла бы совмещать с семьей, с детьми — и при этом хорошо зарабатывать", — объясняет она.
Бьюти-индустрия — один из самых распространенных видов официальной, да и неофициальной занятости украинок в Бельгии. Большинство клиенток — именно украинки. Бельгийки, говорят мастера, на уход за собой готовы тратить гораздо меньше.
"Очень мало бельгийцев приходит, очень мало. И то они делают все очень скромно — чистка, чистка. Никакого гель-лака, ничего, — рассказывает мастер маникюра и педикюра Дарья Колесникова. — Все очень-очень просто".
Мастерицы говорят, что понимают, что взгляды на красоту у бельгиек и украинок отличаются, но все же решились открыть официальный бизнес. Помещение им предоставили в центре для беженцев — по символической цене, в разы ниже рыночной. А в первые полгода после открытия предпринимательской деятельности салон поддерживали соцслужбы — доплачивали мастерицам до прожиточного минимума, если доход был низким. Сейчас доходы выросли, и необходимости в такой поддержке уже нет.
"Было страшно, но я согласилась и рискнула, — рассказывает о первых месяцах работы Анастасия Маслюк, парикмахер, переселенка из Киева. — Меня полгода поддерживали, чтобы я могла не бояться остаться без дома, без еды, потому что у меня ребенок. А сейчас я полностью обеспечиваю здесь комфортную жизнь самостоятельно".
"Налоги высокие — 21%, и раз в три месяца пенсионные — 908 евро. Но мы работаем, чтобы быть полезными государству. Нас приняли, нам помогают — должна быть и отдача, — говорит Дарья Колесникова, еще одна украинская мастерица. — Раньше я делала подружкам, знакомым, а теперь могу поставить хороший прайс. И да — я плачу налоги. Я знаю, что все — официально".
Преимуществ у официальной роботы много, говорят мастера: и их совесть чиста, и клиентов больше.
Раз в месяц по просьбе администрации центра поддержки украинцев в салоне проводят бьюти-дни: бесплатно обслуживают украинских беженцев, не только женщин, но и мужчин.
"Мы согласились на это без колебаний. Да, классно, правильно помогать людям, которым это нужно, — объясняет Анастасия Маслюк. — Это же украинский центр, чтобы помогать украинцам".
"Любая маленькая перемена — это приятное ощущение, это поднимает настроение. Это важно, — говорит Ирина Новицкая, переселенка из Харькова, которая тоже работает в салоне. — Я работаю на ресепшене и вижу, что к нам приходят не только женщины, но и мужчины. Для них это тоже важно".
Украинские мастерицы говорят, что "классический" салон красоты, возможно, они тоже откроют. Но далеко вперед не загадывают. Что они будут делать после окончания войны, пока не решили.
"Я просто хочу, чтобы закончилась война. Очень хочу. А возвращаться или нет — не знаю", — размышляет Виктория.
"Это очень сложный вопрос, риторический, — говорит Анастасия Маслюк. — Мы за три года научились ничего не планировать. Для меня это было очень тяжело — у меня раньше вся жизнь была расписана по шагам. А тут я переучилась. Сейчас — просто живу, работаю… и снова живу".
